Базис формы есть мысль, концептуализированная идеей; содержание идеи - антропология форм. Реинкарнация ментальных конструктов бесконечна в своих воплощениях, эволюционирующих и деградирующих сообразно прогрессии хронотопа. И многократная их материализация обосновывает трансформации реалий, рефлексируя совокупность актуального.
Фазис диктует контекст воплощения, дисциплинируя проявление. Плоскость искусства демонстрирует положения мыслеформ, демонстрируя условность понятийного смысла и ассоциативного значения. В своей прогрессии искусство нисходит от эстетизации до обезображивания, возводя в культ социальный дисморфизм. Идея в своей дистиллированной форме сегодня более гротескна, нежели обольстительна, формально критикуя собственное первоначало в совокупности объективного и субъектного. Концепты кристаллизируются до «искусных» артефактов, семантически самодостаточных для обоснования идейной принадлежности.
Эмоциональный парадокс между очевидным и подразумеваемым провоцирует эфемерный дискурс, обосновывая интерактивность современного искусства. Объектная дихотомия изображенного свидетельствует о внутренней коллизии, интенсифицируя тем самым экспоненциальное увеличение регистра нормальности. Моральная оценка нивелируется под действием парадокса, и восприятие распадается на симпатию и отвращение, сосуществующие одновременно. Голод до эстетики и пресыщенность концептами возводят в культ семитическую полемику между зрителем и зримым, возвышая интерпретацию до когнитивной, интернациональной необходимости.
Осознается ли искусство как дилемма восприятия, обретая противоречивую форму идеального творения, где субъективное и объективное сходятся в одной точке перцепции? Двойственность эстетизированного культурного конструкта обнаруживает автора компиляционного образа как относительно придаточного, формируя трехчастную форму диалога между объектом искусства и зрителем, где сам процесс восприятия персонифицируется, становясь незримым актором. Именно эта диалогичность утверждает, что искусство – это глагол.